В жалованной грамоте императрицы Екатерины II от 1785 года российские предприниматели-купцы были разделены на три гильдии: 1- купцы, владевшие капиталом не менее 10 тысяч рублей, имевшие право оптовой торговли и право заводить фабрики и заводы; II — купцы, владевшие капиталом от 5 до 10 тысяч рублей и имевшие право оптовой и розничной торговли; III — купцы, владевшие капиталом от 1 до 5 тысяч рублей и имевшие право только розничной торговли.
Фабриканты Морозовы относились к богатырям российской промышленности. А Савва Тимофеевич Морозов — виднейший представитель этого рода.
Русские предприниматели, купцы, промышленники и фабриканты на протяжении тысячелетней истории Православной Руси строго соблюдали и исполняли один важнейший нравственный закон Бога — отдавать десятую часть своих доходов и прибылей на благо народа: бедным и нуждающимся, на строительство церквей и монастырей, больниц и приютов, школ и культурных заведений — на благотворительные нужды. Этот нравственный закон свято выполнялся со времен крещения Руси.
Благотворительность в наш век названа меценатством. Благотворительность в России была широко распространена, она не ограничивалась обязательной десятой долей, она исчислялась и половиной доходов, и даже гораздо больше. Были русские меценаты, которые отдавали обществу почти все.
K фабрикантам-меценатам относились и богатыри русской промышленности — Морозовы, основателем рода которых был Савва Васильевич Морозов (1770-1862), а его внук Савва Тимофеевич Морозов (1861-1905) был признанный фабрикант-меценат.
У С.В. Морозова было пятеро сыновей: Елисей (1798-1868), Захар (1802-1857), Абрам (1807-1856), Иван (1812-1864) и Тимофей (1823-1889).
Фабрикантами Морозовыми было создано много благотворительных учреждений; университетские клиники на Девичьем поле имени Т.С. Морозова, институт лечения раковых опухолей при Московском университете, детская больница имени В.Е. Морозова, городской родильный дом имени С.Т. Морозова, богадельня имени Д.А. Морозова, Московский Художественный театр, Московский кустарный музей и многие другие.
На домодедовской земле в селе Одинцове находилась усадьба Морозовых, на которой был построен архитектором Ф.О. Шехтелем в 1891-1892 годах Морозовский дворец с беседками, павильонами и прекрасным садом. В излучине реки Рожайки на крутом левом берегу возник дворец в стиле модерн, напоминающий плывущий корабль.
«Вторая крупная группа проектов связана с выполнением заказов Морозовых усадебный комплекс для В.Е. Морозова, главы торгового дома «Викула Морозов и сыновья», в Одинцово-Архангельском» (Е.И. Кириченко). Викула Елисеевич умер в 1894 году. Его сын Сергей Викулович был женат на Зинаиде Григорьевне, которая
стала потом женой Саввы Тимофеевича.
В конце прошлого века, по рассказам местных старожилов, на даче в Одинцове жил С.Т. Морозов, а после его кончины дача принадлежала до 1917 года Алексею Викуловичу Морозову.
Мне рассказывали ныне уже ушедшие заборьевские очевидцы, что когда Савва Морозов проезжал по Каширской дороге на тройке лошадей, то непременно, завидев группы играющих на улице детей, бросал горсти конфет. Савва Морозов любил крестьянских детей, будучи сам выходец из крестьянского рода.
А двоюродный брат моего отца Дмитрий Иванович Громов из деревни Ивановки, находящейся у впадения речки Рогожки в реку Рожайку, подростком в конце прошлого века несколько лет работал дворником и истопником и жил в московском доме С.Т. Морозова. По рассказам Д.И. Громова, Савва Тимофеевич был доброжелателен
и внимателен к нему, оставив на всю жизнь хорошую память о себе.
Савва Морозов вырос в московском доме в Большом Трехсвятительском переулке, купленном его отцом у Кокарева. Отсюда проводили его учиться в гимназию, что находилась в бывшем доме графа Разумовского у Покровских ворот. Отсюда он поступил в Московский университет на естественное отделение физико-математического факультета.
Внук С.Т. Морозова, также Савва Тимофеевич Морозов (1911 — 1995), в своей книге «Дед умер молодым» рассказывает: «Размышляя о родословной, я, естественно, обращаюсь к семейному альбому. Есть в нем фотографии и прадеда, и деда. Тимофей Саввич — седой бородач с медальным профилем. Зорко смотрят большие глаза. Черты лица типично славянские… А Савва Тимофеевич выглядит на снимке этаким татарином, азиатом: скуластый, темноволосый, усы и бородка коротко подстрижены… На фотографии оба они в черных сюртуках и белых манишках, как подобает людям деловым, соблюдавшим правила хорошего тона. Такими и предстают они перед моим мысленным взором после рассказа Зинаиды Григорьевны и роковой размолвки между отцом и сыном».
Тимофей Саввич Морозов (1823-1889) унаследовал Никольскую мануфактуру с другими фабриками своего отца Саввы Васильевича Морозова в 1850 году, которая называлась «Товарный дом Саввы Морозова и сын и К’». А Савва Тимофеевич Морозов директорское кресло своего отца Т.С. Морозова унаследовал в 1885 году после известной Морозовской стачки. В середине ноября 1888 года между отцом и сыном произошла размолвка в кабинете директора-распорядителя Никольской мануфактуры, спустя три года после забастовки ткачей. Виновником забастовки был признан председатель Московского биржевого комитета и Купеческого банка, член правления Курской железной дороги, мануфактур-советник Тимофей Саввич Морозов. И тогда новому директору Савве Тимофеевичу Морозову потребовалось очень многое изменить в фабричных порядках: были резко сокращены штрафы, повышена заработная плата, введены «наградные». К 1885 году Савва Тимофеевич Морозов окончил Московский университет, стал технологом-химиком; затем совершенствовал свои знания за границей, в Англии; в Кембридже слушал лекции знаменитых профессоров, а в Манчестере постигал практический опыт по прядению, ткачеству и крашению тканей.
Дед С.Т Морозова Савва Васильевич привлекал на свои фабрики английских мастеров по прядению, ткачеству, по ткацким машинам. А Тимофей Саввич распростился с заграничными наставниками — нанимал на службу русских молодых инженеров, окончивших Московское императорское техническое училище (МВТУ).
Савва Тимофеевич Морозов женился на Зинаиде Григорьевне Зиминой. Как сообщает его внук Савва Тимофеевич Морозов (скончавшийся в феврале 1995 года- последний по мужской родословной линии Тимофеевичей), его бабушка З.Г. Зимина дочка купца второй гильдии Григория Ефимовича Зимина, вышедшая замуж за двоюродного племянника Саввы Тимофеевича Сергея Викуловича Морозова, а потом ставшая женой его деда. Мария Федоровна (мать Саввы Морозова) говорила сыну: «Первый жених в Москве, а кого в дом привел„. Зимину взял, да еще мужнюю жену». Но Савва Тимофеевич был доволен, жил с женой отдельно от родителей. Зинаида Григорьевна родилась в 1867 г. в Орехово-Зуеве — была землячкой мужа.
От Орехово-Зуево до Усад, где жил Тимофей Саввич, было хоть и близко, но ездить часто сыну с визитами необязательно.
Узнав о ссоре мужа с отцом, Зинаида Григорьевна стала перед мужем на колени и сказала: «Богом молю, поезжай в Усады, примирись с отцом. Не для себя прошу, для малыша нашего…»
Когда Савва Морозов приехал в Усады, к нему навстречу вышла прислуга и сообщила, что Тимофей Саввич слег — той ноябрьской ночью 1888 года его хватил первый удар (Т.С. Морозов умер в 1889 году на шестьдесят шестом году жизни ).
Став фактически руководителем Никольской мануфактуры, Савва Тимофеевич принимает радикальные меры к совершенствованию производства, строит для рабочих много хороших, благоустроенных казарм, налаживает медицинскую службу на фабриках. Но в правлении паевого товарищества Никольской мануфактуры (преобразованного еще Т.С. Морозовым) состояла также в числе учредителей мать Саввы Тимофеевича — Мария Федоровна (женщина властная, но и богомольная). Она жила в особняке из двадцати комнат в Большом Трехсвятительском переулке. Мария Федоровна не вмешивалась в дела трудовые, но властно распоряжалась людьми. Ее правнук С.Т. Морозов писал: «Ведь не всем близким известно, что с Марией Федоровной Симоновой проникла в морозовскую славянскую породу вся эта азиатчина: скуластые лица, малость раскосые глаза, желтоватый оттенок кожи. И не только эти внешние признаки. Где-то там, в недоступных глазу, неведомых памяти глубинах давно ушедших поколений, крепко засела дурная наследственность. Да и сама-то Мария Федоровна со всеми ее причудами, самодурством, строго говоря, заслуживала внимания врачей-психиатров… Ведь если вдуматься, старуха всю жизнь была подавлена подсознательным ощущением врожденной вины своих предков перед потомками. Чей этот rpex? В каком поколении и кем именно из Симоновых совершен он?.. Отсюда, наверное, и исступленное стремление Марии Федоровны замаливать грехи перед Господом Богом?»
После кончины отца Савва Тимофеевич строит особняк на Спиридоньевке (1893) по проекту архитектора Ф.О. Шехтеля. Особняк на Спиридоньевке построен на месте Усадьбы Аксаковых, раньше принадлежавшей поэту И.И. Дмитриеву. У помещика Голохвастова С.Т Морозов купил имение в Покровском-Рубцове, в котором многие годы жила его семья.
На Воздвиженке в 1894 г. С.Т. Морозов по проекту архитектора В.А. Мазырина строит особняк «испанское палаццо» оригинальный по своей вычурности.
Для Художественного театра С.Т. Морозов покупает особняк Лианозова в Камергерском переулке. Реконструкцию здания Морозов поручает архитектору Ф. Шехтелю. Савва Морозов лично принимает активное участие в строительстве Художественного театра. Он часто появляется на стройке в потертой куртке, в охотничьих сапогах, перепоясанный ремнем, отдает команды работникам. После Савва Тимофеевич скажет: «Театр — не частная собственность фабриканта Морозова, а общая собственность труппы».
Жизнь и знакомство с Англией позволили впоследствии Савве Тимофеевичу Морозову совершенствовать свои профессионально-технические знания (у него была даже мечта стать профессором химии) и увидеть экономические и социальные перспективы развития промышленности. В 1896 году С.Т.Морозов назначается председателем марочного комитета в Нижнем Новгороде, где Морозов хлебом-солью встречает царя Николая II. Министром финансов С.Ю. Витте Всероссийский торгово-промышленный съезд России был задуман как демонстрация верности экономической политике царя Александра III, который за 5 лет до этого, в 1891 году, провозгласил покровительственные пошлины, чтобы иностранные товары не были опасными конкурент ми для продукции русской промышленности. По темпам промышленного развити Россия за десятилетие с 1890 по 1900 год обогнала все страны Европы и шла вровень с Северо-Американскими Соединенными Штатами.
Савве Тимофеевичу Морозову запомнилась богатырская фигура министра финансов С.Ю. Витте в расшитом золотом придворном мундире, его замечательная речь, которой Морозов искренне аплодировал. Коренастый, плотно сбитый, независимый Савва Морозов выступил с яркой речью на съезде, говорил о недостаточной защищенности русской индустрии от иностранного капитала, ходатайствовал перед министром финансов о долгосрочных кредитах для промышленности. Ходатайство съезда о долгосрочных кредитах министром финансов было вскоре удовлетворено.
Пресса, присутствовавшая на съезде, окрестила Савву Морозова «купеческим воеводой».
С.Т. Морозов часто повторял: «Я говорю, работаю, значит, существую. Для меня очевидно: только работа расширяет, обогащает мир и мое сознание». Именно работа и была самым постоянным увлечением Саввы Тимофеевича, который говорил: «Я вижу. Россию как огромное скопление потенциальной энергии, которую пора превратить в кинетическую».
Впервые Савва Морозов увидел А.М. Горького на стропилах Художественного театра, где Морозов, в сюртуке, испачканный мелом, отдавал приказание рабочим и, обращаясь к долговязому усачу, сказал: «А ты, дядя, что без дела стоишь?.. Давай помогай…» Но тут подошел к Морозову Немирович-Данченко и представил усача: «Наш новый автор, Максим Горький». Морозов покраснел, вытер платком мел на руках и познакомился с Горьким. А потом повел Горького в трактир Тестова. Горькому тогда запомнилось, что Савва Тимофеевич быстрым движением потирал коротко остриженную голову и часто улыбался.
В летнее время семья С.Т. Морозова жила в ближайшем Подмосковье — в Покровском-Рубцове. Однажды, когда Савва Морозов был увлечен строительством театра, Зинаида Григорьевна с обидой сказала мужу: «Ты, Савва, совсем забыл и нас, и Покровское». На что он ответил: «Виноват, Зинуша, дел много… Но ничего. Сегодня вечерним поездом приеду…»
Хорошо принимавший ранее романтические произведения А.М. Горького, Савва Морозов был увлечен социал-демократическими идеями. Горький познакомил Морозова с известным большевиком Л.Б. Красиным, который впоследствии стал работать инженером на Никольской мануфактуре. Савва Морозов, как отмечает его внук, согласился передавать в партийную кассу большевиков две тысячи рублей в месяц. На заседании правления Никольской мануфактуры, состоявшемся 9 февраля 1905 года, 6ыл оглашен протокол — плод долгих размышлений С.Т. Морозова: «Необходимость введения демократических свобод в России», на который было наложено вето М.Ф. Морозовой.
С.Т. Морозов предпринял безрезультатную попытку убедить премьер-министра Витте в необходимости радикальных реформ после январских событий. В докладной записке С.T. Морозов предложил:
«1. Установить равноправность всех и всякого перед законом, сила и святость которого не могла бы быть никем и ничем поколеблена.
2. Полная неприкосновенность личности и жилища должна быть обеспечена всем русским гражданам.
3. Необходимость свободы слова и печати, так как лишь при этом условии возможны: выяснение рабочих нужд, улучшение быта и правильный успешный рост промышленности и народного благосостояния.
4. Необходимость введения всеобщего обязательного школьного обучения с расширением программы существующих народных школ и установлением упрощенного порядка для открытия всяких учебных заведений, библиотек, читален, просветительских учреждений и обществ…
5. Существующее законодательство и список его разработки не соответствует потребностям населения и русской промышленности.
Необходимо в выработке законодательных норм участие представителей всех классов населения, в том числе лиц, избранных промышленными рабочими. Участие тех же представителей необходимо и в обсуждении бюджета, ибо последний является могущественным двигателем в руках государства при разрешении промышленных воп росов страны».
Как гласный Думы С.Т. Морозов по этому вопросу выступил в Московской городской Думе.
С.Ю. Витте о побывавшем у него в начале 1905 года на приеме С.Т. Морозове написал: «Представители знатного московского купечества требовали также ограничения самодержавия… Помню, когда я еще был председателем комитета министров, до поездки моей в Америку для заключения мира — в начале 1905 г. — как-то вечером Морозов просил меня по телефону его принять. Я его принял, и он мне начал говорить самые крайние речи о необходимости покончить с самодержавием, об установке парламентарной системы со всеобщими прямыми и проч. выборами, о том, что так жить нельзя далее и т.д.
Когда он поуспокоился, зная его давно и будучи летами значительно старше его, я положил ему руку на плечо и сказал: «Желая вам добра, вот что я вам скажу — не вмешивайтесь во всю эту политическую драму, занимайтесь вашим торгово-промышленным делом, не путайтесь в революцию, передайте этот мой совет вашим коллегам по профессии…
Морозов, видимо, смутился, мой совет его отрезвил, и он меня благодарил».
Однако смутить такого гиганта русской промышленности, каков был Савва Морозов, было трудно.
Премьер Витте не захотел слушать советов мануфактур-советника.
Вернувшись из Петербурга, Савва Тимофеевич заперся в своем кабинете на втором этаже особняка и писал докладную записку «О причинах забастовочного движения », и в конце концов написал труд «Требования введения демократических свобoд в России».
В те дни Мария Федоровна — мать С.Т. Морозова, вызвала к себе сына и начала с ним разговор с глубокой материнской печалью, а кончила тем, что предложила ему уйти с поста директора Никольской мануфактуры со словами: «Уходи подобру-поздорову, не срамись перед всей Россией!»
По традиции прошлых лет С.Т. Морозова избрали председателем Всероссийского совещания промышленников, проходившего в Москве 10-11 марта 1905 года. Но обнародовать на съезде свой план введения демократических свобод С.Т. Морозов не решился.
У него наступил тяжелый душевный кризис. Упало доверие в семье, так как, застраховав свою жизнь на сумму сто тысяч рублей на предъявителя, Морозов передал полис знаменитой актрисе Марии Федоровне Андреевой (члену партии большевиков).
Жена Морозова Зинаида Григорьевна повезла Савву Тимофеевича лечить за границу. 13 (26) мая 1905 года Савва Тимофеевич ушел из жизни (застрелившись в Канне). Никаких завещаний Савва Морозов не оставил, сказав однажды Андреевой, что с деньгами пусть она делает что хочет, — он этого не увидит. 5 июля 1906 года М.Ф. Андреева написала адвокату Малентовичу, ведущему процесс о страховом полисе:
«Многоуважаемый Павел Николаевич!
Покорнейше прошу Вас выдать полученные по страховому полису покойного Саввы Тимофеевича Морозова сто тысяч рублей для передачи Леониду Борисовичу Красину».
По тем временам сто тысяч рублей — деньги большие.
Полагают, что С.Т. Морозов передал полис знакомой актрисе не потому, что он в то трудное время больше всего думал о партии, а потому, что, по словам, она одна знает его желания и он никому, кроме нее, даже своим родственникам, доверять не может.
Многое в отношении С.Т. Морозова к М.Ф. Андреевой покрыто тайной и загадочно, тем более их переписка не опубликована.
А где тайна и загадочность, там — любовь.
После кончины С.Т. Морозова М.Ф. Андреева передала из этих денег 60 тысяч рублей большевикам, как сообщила она Н.Е. Буренину: «В ЦК нашей фракции большевиков». А 40 тысяч рублей распределила «между многочисленными стипендиатами С.Т. Морозова, оставшимися без всякой помощи, так как вдова С.Т. Морозова сразу прекратила выдачу стипендий».
А.Л. Желябужский, племянник по мужу М.Ф. Андреевой, вспоминал: «Усерднейшим помощником Марии Федоровны в этом деле, жертвовавшим очень большие суммы, был Савва Тимофеевич Морозов — большой друг Марии Федоровны, относившийся к ней с почти благоговейной преданностью… Этот странный, по существу очень одинокий человек с неудачно сложившейся жизнью, вечно мучимый сложнейшими противоречиями не только мировоззренческого, но и личного характера, которые привели его к резкому конфликту с семьей и психическому заболеванию, был всей душой привязан к Марии Федоровне — это было подлинное преклонение. Просьбы ее были для него законом, тем более он твердо знал — они не касались ее личных интересов. Средства шли исключительно на революционные цели. Бескорыстие Марии Федоровны просто поражало его. Он называл ее «нелепой бессребреницей» и пророчил ей «смерть под забором». Савва Тимофеевич в нашем доме бывал часто. Он появлялся иногда с утра, еще до выхода Марии Федоровны. Прохаживался мелкими шажками по столовой и, попыхивая папироской, которую держал смешно зажатой в пухлых пальцах маленькой, почти женской руки, он переговаривался с Марией Федоровной через дверь ее комнаты, сообщая ей последние новости. В нем была какая-то совершенно не вязавшаяся с его ультракупеческой внешностью непосредственность. Небольшого роста, весь какой-то одутловатый, цвет скуластого лица нездорового багрового оттенка, глазки маленькие, жесткая щетинистая бородка и такие же, коротко подстриженные усы — неказист на редкость, а смех по-детски непосредственный, заливистый…
И смена настроений такая же неожиданная: то светлел, то мрачнел по непонятным для окружающих причинам. Иногда вдруг поднимался, молча целовал руку Марии Федоровны и уходил, забывая проститься с присутствующими.
К этому времени относится и сближение Марии Федоровны с Горьким. Знакомство с ним произошло, как известно, в 1900 году во время поездки Художественного театра в Ялту»
М Ф. Андреева (фамилия по сцене) родилась в 1868 году в Петербурге, родители ее были из дворян, служили в Александрийском театре: мать — актриса, отец Ф.А. Юрковский — главный режиссер театра. В труппу Московского Художественного театра она вступила в 1898 году и за шесть сезонов сыграла 15 основных ролей.
Публика любила Андрееву, называя ее «божественной». В.И. Немирович-Данченко писал, что она заняла «первое положение в Художественном театре». М.Ф. Андреева была талантлива, умна, образованна, свободно владела основными европейскими языками. И очень красива. Выше среднего роста, точеный профиль, лучистые карие глаза, изящный рисунок бровей. Такие сводят с ума. Алексей Максимович Горький был поражен красотой и талантом М.Ф. Андреевой. Он был женат, она — замужем за действительным статским советником А.А. Желябужским.
Недаром В.И. Ленин М.Ф. Андрееву называл «феномен».
В Московском Художественном театре 31 декабря 1903 года состоялся новогодний банкет. Фабрикант С.Т. Морозов у буфета беседовал с Сашей Тихоновым. А.Н. Тихонов впоследствии станет писателем Александром Серебровым и расскажет в своей книге «Время и люди» следующий эпизод: «Обнаженная до плеча женская рука в белой бальной перчатке тронула меня за рукав:
— Тихоныч, милый, спрячьте это пока у себя… Мне некуда положить.
Мария Федоровна, актриса театра, красивая, в открытом белом платье, протянула мне согнутые вчетверо листы разлинованной бумаги. Это был подлинник недавно написанной Горьким поэмы «Человек».
После заключительных строк поэмы следовала адресованная Андреевой приписка о том, что у автора поэмы — крепкое сердце, из которого Андреева может сделать хорошие каблучки для своих туфелек.
Я взглянул на Андрееву. У нее было счастливое лицо.
Савва взял у меня рукопись и тоже прочитал последнюю страницу.
— Так… Так… Новогодний подарок! Влюбилась?
Он выхватил из кармана фрачных брюк тонкий золотой портсигар и стал закуривать папиросу, но не с того конца».
Сорокалетний Савва Тимофеевич не зря заволновался, охваченный ревностью,— вскоре Андреева стала «гражданской женой» Максима Горького (они были ровесниками и их многое сближало). Их сближение произошло на глазах высшего общества, но так как они были известными личностями, то произошел расклад в общественном мнении. М.Ф. Андреева о первой встрече с Горьким сообщает: «И вдруг из-за длинных ресниц глянули голубые глаза, губы сложились в обаятельную детскую улыбку, показалось мне его лицо красивее красивого, и радостно екнуло сердце». Так начиналась любовь!
Но Савва Тимофеевич продолжал Андрееву боготворить.
Однажды мудрый Станиславский, все видевший и понимавший, написал Андреевой: «Отношения Саввы Тимофеевича к Вам исключительные. Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву».
Морозов был на стороне Андреевой, когда встал вопрос о выборе репертуара и разные позиции заняли М.Ф. Андреева и О.Л. Книппер. Между Морозовым и Немировичем-Данченко обострились отношения, в театральном коллективе появились разные течения. Отношения настолько усугубились, что привели к уходу из театра M.Ф. Андреевой из-за отступления от завоеванных театром идейных позиций и ролей, которые ей предлагались.
В начале 1904 года Андреева ушла из театра, написав Станиславскому; «Я перестала уважать дело Художественного театра, я стала считать его обыкновенным, немного лучше поставленным театром, преимущество которого — почти гениальный оригинальный режиссер».
K.С. Станиславский откровенно писал С.Т. Морозову: «… для Вашего охлаждения к театру есть только один мотив, который легко понять, — это то, что Мария Федоровна, которую Вы полюбили, считает себя… обиженной этим театром». Отход Морозова, Горького и Андреевой весьма тяжело отразился на театре.
Немирович-Данченко о С.Т. Морозове напишет: «Среди московских купеческих фамилий династия Морозовых была самая выдающаяся. Савва Тимофеевич был ее представителем, большой энергии и большой воли… Держал себя чрезвычайно независимо. Знал вкус и цену простоте, которая дороже роскоши… силу капитализма понимал в широком государственном масштабе… громадным, всепоглощающим увлечением его был Максим Горький».
У Саввы Тимофеевича Морозова было четверо детей: Тимофей, Мария, Елена и Савва. Вдова Морозова, Зинаида Григорьевна, стремилась всем детям дать хорошее образование. Зинаида Григорьевна возражала против увлечения мужа революционными идеями и осуждала его за финансовую поддержку большевиков…
Знала она и о привязанности мужа к актрисе М.Ф. Андреевой, на этой почве происходили в семье разлады, но она старалась сохранить семью, а детям — отца. Зинаида Григорьевна прошла с Саввой Тимофеевичем жизненный путь в девятнадцать лет.
По духовному завещанию вдова С.Т. Морозова получила основную часть наследства мужа: недвижимость, заводы и рудники на Урале, поместья в Московской и Вла-димирской губерниях, ценные бумаги.
Старшему сыну Тимофею Зинаида Григорьевна передала дом на Спиридоньевке и усадьбу в Покровском-Рубцове.
В 1907 году З.Г. Морозова вышла замуж за генерала А.А. Рейнбота, а в 1909 году купила у торговца Герасимова имение Горки на Пахре (в 1910-1914 годах особняк перестраивал архитектор Ф.О. Шехтель), в 1916 году она с Рейнботом разошлась.
В 1918 году З.Г. Морозова оставляет усадьбу Горки, объявленную национальным достоянием, и живет до 1924 года в Москве, а затем поселяется в селе Ильинском, где умирает в 1947 году.
Дворец С.Т. Морозова в Одинцове с 1918 года используется под больницу, а с 1925 года под дом отдыха ВЦСПС, с 1941 года и до окончания войны во дворце располагался военный госпиталь для летчиков. В послевоенные годы дворец использовался как дом отдыха ВЦСПС, позже пансионат «Востряково» ВЦСПС.
С.Т. Морозов, мечтая в юности стать моряком, преклонялся перед моряками и к 200-летию русского флота собрал в своем одинцовском дворце бюсты всех адмиралов русского флота, многие картины русских маринистов и модели знаменитых русских кораблей.
Однажды летом 1963 года моя знакомая Ю. Евдокимова, сотрудница института сказала мне, что она едет к своей подруге Марине Андреевой (архитектору по специальности), внучке М.Ф. Андреевой, и пригласила сопровождать ее и познакомиться с подругой. За десять лет до этого, в декабре 1953 года, М.Ф. Андреева скончалась.
Марина Андреева жила в той самой квартире, в которой последние годы жизни жила М.Ф. Андреева. Она приняла нас в гостиной, показала комнату М.Ф. Андреевой, ее библиотеку, рассказала нам о последних годах жизни бабушки — знаменитой Марии Федоровны Андреевой, которую боготворил Савва Тимофеевич Морозов.
© краевед Николай Чулков. Из цикла «История края в лицах».