«Русскiй Провинцiальный Некрополь» представляетъ естественное и необходимое продолженiе уже изданныхъ Его Императорскимъ Высочествомъ Великимъ Княземъ Николаемъ Михаиловичемъ «Некрополей» — Московскаго и Петербургскаго.
Въ предисловiи къ первоме тому «Московскаго Некрополя» Августѣйшимъ издателемъ показано значенiе надгробныхъ надписей для исторiи и генеалогiи и вмѣстѣ съ тѣмъ выяснено печальное состоянiе русскихъ кладбищъ, угрожающее стариннымъ памятникамъ съ находящимися на нихъ цѣнными надписями скорымъ и полнымъ уничтоженiемъ.
Можно было надѣяться, что на ряду съ успѣхами культуры и съ распространенiемъ просвѣщенiя будутъ усиливаться нитересъ къ старинѣ и ревность къ охранѣ ея памятниковъ, въ томъ числѣ и памятниковъ надгробныхъ. Но на дѣлѣ оказывается не такъ, и за послѣднее время въ печати было оглашено нѣсколько примѣровъ опустошенiя кладбищъ и вопiющаго неуваженiя къ памяти погребенныхъ.
Въ остроумно и горячо написанной статьѣ «Категорическая игуменья» («Новое Время» 1912 г., № 13037) обращается вниманiе общества на сдѣланное игуменiей С.-Петербургскаго Новодѣвичьяго монастыря объявленiе о томъ, чтобы «владѣльцы могилъ» немедленно «озаботились приведенiемъ въ порядокъ» могильныхъ памятниковъ, подъ угрозой, что въ противномъ случаѣ «администрацiя монастыря» будетъ вынуждена «удалить все, нарушающее благоустройство кладбища». Авторъ статьи высказываетъ само собой напрашивающееся соображенiе, что «за удаленiемъ крестовъ, плитъ и прочаго, очевидно, получится гладкое мѣсто, которое можно опять пустить въ продажу». И авторомъ статьи является не какой-нибудь маловѣрный или даже иновѣрный человѣкъ, а Е. Поселянинъ, котораго никакъ нельзя заподозрѣть въ предвзятой враждебности къ Церкви и ея служителямъ.
Подобный же «разгромъ» памятниковъ, по проникшимъ въ печать свѣдѣнiямъ («Голосъ Москвы» 1910 г., № I8, цитир. въ предисловiи VII тома книги «Дворянское Сословiе Тульской губернiи»), будто бы уже благополучно приводится въ исполненiе въ Новодѣвичьемъ монастырѣ Московскомъ, гдѣ «сбрасываются старые памятники для продажи новыхъ мѣстъ», а самые памятники «продаются на сквозъ въ мраморныя заведенiя».
Но «разгромъ» кладбищъ, якобы происходящiй въ обоихъ Новодѣвичьихъ монастыряхъ, можетъ разсматриваться, какъ никѣмъ не санкцiонированное, произвольное дѣйствiе мѣстныхъ игуменiй, зависящее исключительно отъ ихъ лючныхъ своеобразныхъ взглядовъ, но пользы монастырей и на интересы вкладчиковъ. Администрацiя же Московскихъ кладбищъ обнаруживаетъ намѣренiе производить такой же «разгромъ» своихъ кладбищъ на законномъ основанiи, съ утвержденiя высшего духовнаго начальства. Въ одной газетѣ («Московскiй Листокъ» 1911 г., № 268) былъ опубликованъ проектъ «упорядоченiя» Московскихъ кладбищъ, составленный коммиссiей изъ представителей кладбищенскаго духовенства и кладбищенской администрацiи. Этотъ проектъ, за полную достовѣрность котораго остается отвѣтственной сообщившая его газета, во всякомъ случаѣ вѣрно характеризуетъ общее направленiе дѣятельности кладбищенской администрацiи. Эти правила, «всецѣло направленныя лишь къ тому, чтобы получить какъ можно болѣе денегъ съ публики при всякомъ случаѣ», предупреждаютъ, что «могилы съ крестами и памятниками сохраняются до 30 лѣтъ, а затѣмъ продаются (такъ прямо и сказано) другимъ лицамъ, если только ихъ не будутъ посѣщать родственники погребенныхъ и служить по нимъ панихиды, обращаясь для этого къ кладбищенскому духовенству». Несомнѣнно, что по истеченiи 30-ти лѣтъ со времени смерти у очень немногихъ счастливцевъ окажутся такiе родственники, которые въ заботѣ о спасенiи ихъ душъ «будутъ обращаться къ кладбищенскому духовенству» съ заказами на панихиды, и, слѣдовательно, только эти немногiе счастливцы сохранять, да и то на какой-нибудь еще десятокъ лѣтъ, право на свои могилы. Какая будетъ судьба останковъ владѣльцевъ назначенныхъ къ продажѣ могилъ, неизвѣстно, ибо кладбищенское начальство, заявляя съ завидной смѣлостью о своемъ правѣ продавать «выморочныя», если можно такъ выразиться, могилы, умалчиваетъ о томъ, что оно будетъ дѣлать съ костями такихъ лишенныхъ имъ правъ состоянiя покойниковъ.
Такая мѣра противна не только православному взгляду на могилу, какъ на «вѣчный домъ» умершаго, но и правиламъ святыхъ отецъ, подвергающимъ «гробокопателей» на 10 лѣтъ отлученiю отъ причащенiя св. таинъ (Василiя Вел., пр. 66; Григорiя Нисскаго, пр. 7).
Если кладбища въ столицахъ беззащитны отъ «разгромовъ», то чего же можно ожидать хорошаго для кладбищъ въ глухихъ провинцiальныхъ городахъ или въ деревенскихъ захолустьяхъ? Но этотъ вопросъ отвѣчаютъ вѣсти, идущiя съ мѣстъ, отъ провинцiальнаго приходскаго духовенства. Одинъ, напримѣръ, священникъ сообщаетъ, что у него въ селѣ кладбище «частью забито скотомъ, частью прихвачено подъ усадьбы»; другой не безъ горькой иронiи пишетъ, что у него на кладбищѣ «на двух дворянскихъ могилахъ были устроены два большiе памятника, въ настоящее же время одинъ изъ нихъ усердiемъ христiанъ – жителей села П. разобранъ до основанiя, а другой до половины, почему надписей не оказывается ни одной».
Въ виду такого идущаго усиленнымъ темпомъ «разгрома» провинцiальныхъ и прежде всего сельскихъ кладбищъ только изданiе «Русскаго Провинцiальнаго Некрополя» можетъ сохранить своихъ родовыхъ кладбищахъ въ могилахъ, по которымъ разгуливаетъ скотина, и съ которыхъ мужики растаскиваютъ по кирпичику монументы, уничтожая нерѣдко важныя для генеалогiи эпитафiи.
Для того, чтобы собрать на мѣстахъ данныя для «Русскаго Провинцiальныго Некрополя», потребовалось бы организовать цѣлый рядъ экспедицiй по Европейской и Азiатской Россiи. В виду сложности такого способа было рѣшено обратиться за нужными для «Некрополя» свѣдѣнiями къ естественнымъ хранителямъ могилъ – духовенству всѣхъ исповѣданiй. Остановившись на этой мысли, Его Императорское Высочество Великiй Князь Николай Михайловичъ въ концѣ 1908 года выразилъ бывшему въ то время синодальнымъ оберъ-прокуроромъ П. П. Извольскому желанiе, чтобы сдѣлано было распоряженiе о представленiи православнымъ духовенствомъ нужныхъ Его Императорскому Высочеству свѣдѣнiй. Св. Сенодъ циркулярнымъ указомъ отъ 29 ноября 1908 года предписалъ представить Его Императорскому Высочеству изъ всѣхъ епархiй «списки лицъ, погребенныхъ въ церквахъ и на кладбищахъ, съ точнымъ обозначенiемъ надгробныхъ надписей, сохранившихся на могилахъ духовныхъ лицъ, дворянъ и наиболѣе крупныхъ общественныхъ дѣятелей купеческаго и другихъ сословiй». Одновременно съ этимъ департаментъ духовныхъ дѣлъ иностранныхъ исповѣданiй Министерства Внутреннихъ дѣлъ выразилъ готовность доставить свѣдѣнiя о лицахъ, погребенныхъ на инославныхъ и иновѣрческихъ кладбищахъ.
Первое время списки погребенныхъ поступали очень туго. Духовныя лица большею частью даже не понимали, кого имъ надо вносить въ списки погребенныхъ и какiя свѣдѣнiя давать о внесенныхъ въ списки. Они все искали «крупныхъ общественныхъ дѣятелей» и дѣлали сообщенiя въ родѣ того, что «изъ умершихъ прихожанъ мѣстной церкви болѣе или менѣе крупными общественными дѣятелями никто себя или не заявили, или не отмѣчены ни надгробною надписью, ни исторiей». Женщины, по мнѣнiя большинства, ужъ никакъ не подходили подъ понятiе «крупныхъ общественныхъ дѣятелей», и, сообзивъ свѣдѣнiя о такихъ-то дворянахъ, иной священникъ дѣлалъ огорчительную и дразнящую любознательнаго генеалога приписку въ томъ смыслѣ, что «остальные памятники рѣдкости не представляютъ, стоять они надъ прахомъ женъ, дѣтей и близкихъ родственниковъ бывшихъ владѣльцевъ». Не мало горя причиняло и то, что многiя духовныя лица искали все «назидательныхъ» надписей, а надписи, содержащiя хронологическiя даты, признавали «обыкновенными» и не подлежавшими списыванiю; сообщая лишь имена и фамилiи погребенныхъ, такiя духовныя лица прибавляли, что «надписей, кромѣ обозначенiя года рожденiя и смерти, нѣтъ».
Вслѣдствiе этого 13 марта 1910 года Его Императорское Высочество обратился къ синодальному оберъ-прокурору съ просьбой о томъ, чтобы Св. Синодъ подтвердилъ свое постановленiе 1908 года; въ предупрежденiе встрѣчавшихся недоразумѣнiй къ оберъ-прокурору были препровождены особыя «правила», опредѣляющiя, «какiя лица должны быть внесены въ списокъ погребенныхъ», и «какiя свѣдѣнiя должны быть сообщаемы о погребенныхъ лицахъ». Св. Синодъ уже 15-20 марта 1910 года сдѣлалъ соотвѣтствующее постановленiе, и 27 марта былъ разосланъ подтвердительный указъ съ приложенiемъ вышеупомянутыхъ «правилъ». Подтвердительный указъ приозвелъ желаемое дѣйствiе, и постепенно были доставлены свѣдѣнiя почти изъ всѣхъ епархiй, хотя, впрочемъ, для полученiя нѣкоторыхъ, остававшихся въ доимкѣ свѣдѣнiя въ концѣ1911 года пришлось обратиться снова къ содѣйствiю оберъ-прокурора Св. Синода. Послѣ «надлежащаго сношенiя» оберъ-прокурорской канцелярiи съ Преосвященными тѣхъ епархiй, откуда не были еще доставлены свѣдѣнiя, къ iюлю 1912 года были получены списки погребенныхъ по всѣмъ епархiямъ.
Не всѣ присланные матерiалы отличались полнотою и точностью содержанiя; не всѣ настоятели монастырей и церквей оказались на высотѣ своей задачи; нѣкоторые вовсе уклонились отъ присылки свѣдѣнiй; въ иныхъ было замѣтно желанiе лишь какъ-нибудь «отписаться» и отдѣлаться отъ приразившагося извнѣ искушенiя. По просмотрѣ матерiаловъ приходилось многiе отсылать обратно въ консисторiи для исправленiя и дополнения; въ нѣкоторыхъ случаяхъ переписка велась непосредственно съ тѣмъ или другимъ монастыремъ или причтомъ.
Само собой разумѣется, что свѣдѣнiя о святыхъ, князьяхъ и другихъ исторически извѣстныхъ лицахъ заимствовались изъ литератерныхъ пособiй.
Изъ списковъ, составленныхъ духовенствомъ, были извлечены главнымъ образомъ свѣдѣнiя о мѣстныхъ помѣщикахъ-дворянахъ. Тамъ, гдѣ это можно было сдѣлать, сообщаемыя духовенствомъ свѣдѣнiя свѣрялись съ имѣющимися въ печатной литературѣ данными. Прочiя свѣдѣнiя, почерпнутыя изъ донесенiя мѣстнаго духовенства, печатаются какъ матерiалъ, во всякомъ случаѣ имѣющiй извѣстное значенiе для русской генеалогiи. Эти свѣдѣнiя при нѣкоторой неполнотѣ и возможной неточности иныхъ хронологическихъ датъ (безъ чего, впрочемъ, едва ли можетъ обойтись какой-либо трудъ по генеалогiи) заключаютъ нерѣдко новыя генеалогическiя данныя, которыя можно было добыть только на мѣстахъ, а иногда и вносятъ поправки къ свѣдѣнiямъ, имѣющимся въ генеалогической литературѣ.
Духовенство вводится въ «Некрополь» только въ лицѣ наиболѣе извѣстныхъ или заслуженныхъ его представителей, купечество – въ лицѣ членовъ старыхъ купеческихъ родовъ и людей, извѣстныхъ благотворительностью или широкой торгово-промышленной дѣятельностью.
Лица другихъ сословiй встрѣчаются въ «Некрополѣ» только въ силу какихъ-либо обращающихъ на нихъ вниманiе обстоятельствъ ихъ жизни и дѣятельности. Всѣ умершiе, независимо отъ их происхожденiя, вводятся въ «Некрополь» и въ томъ случаѣ, если на ихъ памятникахъ имѣются оригинальныя эпитафiи, сами по себѣ заслуживающiя внесенiя въ «Некрополь».
Мысль объ изданiи списковъ погребенныхъ по каждой епархiи отдѣльно была оставлена, какъ приводящая ко многимъ неудобствамъ. Не знающiй мѣста погребенiя нужнаго ему лица долженъ былъ бы искать его по 60 отдѣльнымъ алфавитамъ; занимающiйся исторiей какого-нибудь рода долженъ былъ бы собирать свѣдѣнiя о членахъ этого рода изъ 60 отдѣльныхъ списковъ. Всѣ эти неудобства устаняются, если матерiалы будутъ сгруппированы по 4 раiонамъ, и каждый изъ этихъ раiоновъ составитъ особый отдѣлъ «Русскаго Провинцiальнаго Некрополя». Въ этомъ случаѣ для производства справокъ будетъ нужно просмотрѣть не 60 алфавитовъ, а только шесть-четыре въ «Провинцiальномъ Некрополѣ», одинъ въ Московскомъ и одинъ въ Петербургскомъ.
Признано цѣлесообразнымъ сгруппировать матерiалы по слѣдующимъ четыремъ раiонамъ.
I. Раiонъ Сѣверный — губернiи Архангельская, Владимiрская, Вологодская, Костромская, Московская, Новгородская, Олонецкая, Псковская, С.-Петербургская, Тверская и Ярославская, съ присоединенiемъ Финляндскихъ монастырей Валаамскаго и Коневскаго, которыхъ «некрополи» носятъ совершенно тотъ же характеръ, какъ «некрополи» вышеуказанныхъ старыхъ Великорусскихъ областей.
«Некрополь» этого раiона и предлагается въ настоящемъ томѣ «Русскаго Провинцiальнаго Некрополя».
II. Раiонъ Южный — губернiи Бессарабская, Воронежская, Екатеринославская, Калужская, Кiевская, Курская, Орловская, Полтавская, Рязанская, Смоленская (отнесена къ этому отдѣлу, какъ бывшая въ значительной своей части долгое время подъ владычествомъ Польши, по сходству въ этомъ отношенiи съ губернiями Малороссiйскими), Таврическая, Тамбовская, Тульская, Харьковская, Херсонская и Черниговская и область Войска Донского.
III. Раiонъ Восточный – губернiи Астраханская, Вятская, Казанская, Нижегородская, Оренбургская (съ Уральской областью), Пензенская, Пермская, Самарская, Саратовская, Симбирская, Ставропольская (съ Кубанской областью), Уфимская, губернiи и области Кавказа, Сибири и Средней Азiи.
IV. Раiонъ Западный – всѣ губернiи съ преобладанiемъ въ высшихъ классахъ населенiя польскаго, нѣмецкаго и шведскаго элементовъ, именно губернiи западно-русскiя, царства Польскаго, Остзейскаго края и Финляндiи. Къ этому отдѣлу могут быть отнесены и свѣдѣнiя о погребенныхъ на инославныхъ и иновѣрческихъ кладбищахъ, кромѣ погребенныхъ на инославныхъ и иновѣрческихъ (армянскихъ и мусульманскихъ) кладбищахъ Восточнаго раiона.
П. А. Россiевъ, Б. Л. Модзалевскiй и В. И. Саитовъ представили Его Императорскому Высочеству собранныя ими лично надгробныя надписи, давшiя возможность дополнить и провѣрить доставленныя съ мѣстъ свѣдѣнiя о погребенныхъ; А. Н. Ильинъ представилъ Августѣйшему издателю «Некрополя» собранныя имъ свѣдѣнiя о погребенныхъ по Верейскому уѣзду Московской губернiи.
Обработку и печатанiе собранныхъ такимъ образомъ матерiаловъ Его Императорское Высочество Великiй Князь Николай Михаиловичъ соизволилъ поручить подписавшему эти строки, преподавъ общiя руководственныя указанiя.
Настоящее предисловiе было одобрено и утверждено Его Императорскимъ Высочествомъ.
Считаю своимъ первымъ, хотя и до крайности печальнымъ, долгомъ съ глубочайшею благодарностью помянуть добрымъ словомъ покойнаго Александра Александровича Голомбiевскаго, сдѣлавшаго такъ много для успѣшной организацiи всего этого дѣла. Совсѣмъ больной, онъ живо интересовался ходомъ печатанiя «Провинцiальнаго Некрополя» и еще за нѣсколько дней до своей безвременной кончины (25 августа 1913 года) занимался редактированiемъ этого предисловiя.
Приношу искреннюю благодарность моимъ сослуживцамъ по Московскому Архиву Министерства Юстицiи Н. П. Чулкову и Н. Н. Маркову за исправленiе нѣкоторыхъ недосмотровъ. Особую благодарность приношу библiотекарю Императорскаго Московскаго и Румянцовскаго Музея Ю. В. Готье за широкое и предупредительное содѣйствiе при пользованiи мною литературными пособiями во ввѣренной ему библiотекѣ. Не могу не вспомнить съ благодарнымъ чувствомъ помощи того же рода, оказанной мнѣ библiотекаремъ Московскаго Архива Министерства Юстицiи Н. Я. Совѣтовымъ, помощниками его А. И. Ковалевскимъ и С. Д. Щербакомъ и служащими въ Румянцовской библiотекѣ Н. Н. Боборыкинымъ и С. В. Филипповой.