Великое чувство! Его до конца:
Мы живо в душе сохраняем.
Мы любим сестру, и жену, и отца,
Но в муках мы мать поминаем.
Н.А. Некрасов
Вот и пришло время написания истории жизни моей мамы. Дальше откладывать нельзя. Давно назревал и вынашивался этот очерк о дорогой мне маме, ушедшей три десятка лет тому назад в иную жизнь, в жизнь — вечную.
Этот очерк пишется с душевным переживанием. Воспоминания, воспоминания и воспоминания.
Жизнь моей мамы пришлась на трудные, горестные и жестокие годы: первой мировой войны, гражданской и Великой Отечественной войн. Эти годы (1914 — 1945) не только войны, но и предвоенные. Половина жизни мамы моей пришлись именно на эти годы.
Память моя возвращает меня к 1931 году, когда в деревне случился пожар — горели два дома соседей. Мама вынесла меня из дома на берег прудика и уложила в подушки. А потом унесла меня к бабушке Маше, жившей в отдаленности, у школы. Бабушка весь вечер держала меня на руках перед окном, из которого я видел ужасную картину — пылал пожар. Та картина осталась у меня двухлетнего в памяти на всю жизнь.
Мама моя, Александра Васильевна Чукова родилась 27 апреля 1907 года в селе Битягове, в сторожке церкви Воскресения Христова. Её отец был звонарем и сторожем в церкви. Крестным отцом у неё был священник отец Алексей, которого мама всегда поминала.
Мама принадлежала к древнему крестьянскому роду деревни Заборье Клюшкиных-Чуковых. В свидетельстве о рождении ее была записана и эта фамилия Клюшкина.
По данным от 1883 года (архивного документа «Разверстотского приговора Заборьевского сельского общества) упоминается Иван Ларионович Клюшкин – прадед мамы. В деревне были два рода Клюшкиных: Клюшкины-Чуковы и Клюшкины Щербаковы. В двадцатом веке Клюшкины не писались, писались просто: Чуковы и Щербаковы. Вообще для жителей деревни было характерно написание двойных фамилий (одна из них обиходная — уличная), но в документах фиксировалась одна, историческая.
В 1908- 1909 годах Василий Михайлович Чуков — отец мамы — построил в деревне Заборье дом рядом со школой. Семья В.М. Чукова была большая: супруга Мария Леонтьевна и дети: Михаил, Анна, Василий, Александра и Сергей, родившийся уже после кончины своего отца.
Семья Чуковых — крестьянская, усадьба в полдесятины, наделы в полях.
Моей маме было около четырех лет, когда умер её отец, Чуков Василий Михайлович, работавший плотником на московской стройке — это случилось в 1911 году. Похоронен он был на Даниловском кладбище в Москве. Мне неизвестны месяц и число кончины моего деда, но можно сказать, что это было в зимне-весеннее время, так как брат моей мамы родился уже после смерти отца, а он родился в мае месяце того года.
Моя бабушка была убита горем: как жить с пятью малыми детьми, старшему было 12 лет. Очень скоро старший брат моей мамы Михаил-пошёл работать — стал учеником, а потом рабочим на московском заводе. Но случилось несчастие, Миша заболел и в 16-ти летнем возрасте скончался. Каково было пережить моей бабушке кончину старшего сына. Мама моя в детстве часто болела и бабушка все говорила: вот здоровый сын умер, а больная дочка живет. Так судил Бог, в конце своей жизни бабушка приехала к своей младшей дочке, где в доме у неё и умерла.
Моя бабушка Мария Леонтьевна часто водила свою дочку в Серафимо- Знаменский скит, к схиигумении Фамарь, которая её лечила, не только лекарствами, но и молитвами. Мама часто ходила на службу в скит. Она научилась петь и пела потом в хоре в церковных службах.
Её крестный отец-священник Алексей приглашал маму петь в хождениях по домам в праздники — славить Христа, когда ей было 15-16 лет.
В 1924 году был закрыт Серафимо-Знаменский скит. Монахини разъехались по разным местам, а одна монахиня осталась жить в деревне Заборье, но вскоре уехала и она.
Особенно трудно семье Чуковых пришлось в годы гражданской войны. Голод, болезни и многие несчастия обрушились на семью Чуковых, пришлось нищенствовать.
Мама вспоминала, как однажды когда её мама — моя бабушка уехала в Саратовскую губернию и долго не возвращалась домой, а дома не было никаких продуктов. Девочка молилась, чтобы мама быстрее приехала и вдруг услышала шаги. Возвратилась её мама и привезла мешочек с пшеном. Какая была детская радость! Тут же затопили русскую печь и сварили пшенную кашу.
В 1919 году мою маму определили воспитательницей в семью крестьянина, работавшего весовщиком на железнодорожной станции Вертуновка под Саратовом. Она приглядывала за маленьким мальчиком, когда хозяева уходили в ноля на сельскохозяйственные работы. Жила она таи в голодный — 1919 год, видела своими глазами убитых в той войне, которых привозили с фронта. Ей
много пришлось пережить в те годы.
В годы гражданской войны в Подмосковье был страшный голод, многие уезжали в Саратовскую губернию, где жизнь была более сносной с продуктами, был главное, хлеб, который отсутствовал в московской деревне. Мама часто вспоминала то трудное время своего детства. В деревне Заборье свирепствовал тиф, многие умерли от тифа. Особенно она вспоминала о семье Белокуровых — умершей от тифа, остался в семье только один сын, отсутствовавший в то время, это был Федя Белокуров. Потом он окончит Поливановскую семинарию, станет полковником Советской армии.
Мама посещала в больнице своего учителя Василия Матвеевича Тушунова — директора Заборьевской школы, он умер в 1919 году от тифа.
Многие заборьевцы умерли от тифа в 1919 году, об этом рассказывали мне мои бабушки и мои родители. Надо сказать, что тифом болел в 1919 году и мой отец, заболев в Москве, приехал в деревню, поправился от болезни и уже летом занимался сельским хозяйством: пахал землю, выращивал хлеб. В это время он встал на биржу труда в Подольске, где начал работать в 1920 году.
С детства моей маме пришлось трудиться на усадьбе, в поле, в своем хозяйстве — тяжелый крестьянский труд. В двадцатые годы она работала уже в поле: жала хлеб, косила траву, копала картошку. Всей семьей обмолачивали хлеб на своем гумне в четыре цепа. Уборка картофеля приходилась на позднюю осень, когда хлеб был уже убран в амбар. Вспоминается мне рассказ мамы, её мать — моя бабушка отпускала ее на ярмарку в село Никитское в праздник Воздвижения Креста Господня (27 сентября) только до обеда, а после обеда всей семьей копали картошку, надо было успеть убрать ее до первых морозов.
В середине двадцатых годов мама работала со своими подругами на железной дороге, на подсобных работах, ремонтные работы велись от станции Домодедово до станции Белые Столбы.
Мама вышла замуж в 21 год, отец работал тогда уже в Павшине. Родители венчались в мае 1928 года. Маме пришлось в 1929 году вести домашнее хозяйство и быть смотрительницей при строительстве дома в Заборье, а на руках у неё был маленький сын. Маме помогала свекровь — моя бабушка Екатерина Михайловна. О как трудно было моей маме в те годы по её рассказам!
Колхозная жизнь. Наступили тридцатые годы — годы колхозные. Мне, родившемуся в 1929 году, хорошо запомнились тридцатые годы прошлого века. Наша семья вступила в колхоз в 1930 году с начала коллективизации в крестьянстве. Мы знали жизнь колхозную не по учебникам, повестям и рассказам написанных писателями. В школе изучали мы «Поднятую целину» М.А. Шолохова, написанную в 1932 году. А первую книгу о коллективизации написал М.С. Бубеннов в 1931 году под названием «Гремящий год», вышедшей из печати летом 1932 года (М.С. Бубеннов — известный писатель, лауреат Сталинской премии, получивший её за книгу «Белая береза» уже после войны).
Мне предстоит рассказать о работе в колхозе моей мамы — великой труженицы!
О жизни деревенской еще в девятнадцатом веке поэт написал:
В полном разгаре страда деревенская…
Доля ты! — русская долюшка женская!
Вряд ли труднее сыскать.
Немудрено, что ты вянешь до времени,
Всевыносящего русского племени
Многострадальная мать!
Зной нестерпимый: равнина безлесная,
Нивы, покосы да ширь поднебесная —
Солнце нещадно палит.
Так увидел Николай Алексеевич Некрасов труд русской крестьянки. Таким я видел труд колхозниц в деревне Заборье.
Колхоз, а точнее сельскохозяйственная артель имени 9-го января, в деревне Заборье был организован в 1930 году. Первоначально в колхоз вошли около 90 дворов, а к 1933 году в колхозе числилось уже около 10 0 дворов, но полтора десятка дворов оставались единоличниками.
К сожалению, колхозный архив не сохранился, а он бы рассказал о многом, например, какой двор что сдал в колхоз: лошадку, телёнка, телегу (полок), сани, плуги, хомуты и другую упряжку. Мой отец сдал в колхоз лошадь, сани, телегу, плуг и упряжку — сбрую. Причем за полок, который он купил у земляка, он еще выплачивал деньги уже после коллективизации.
С организацией колхоза в деревне из 100 домов были созданы три бригады: одна — овощеводческая и две — полеводческие. Мама работала в овощеводческой бригаде. В колхозе мама работала до 1934 года. Вспоминается одно происшествие, которое произошло зимой того года при вывозке дров из леса колхозниками деревни Заборье. Дрова возили для школы и других общественных заведений. Так вот при выезде из леса у саней повозки, управляемой моей мамой оторвалась оглобля, кто-то пытался маме помочь, но что могли сделать женщины. А мужчина на просьбы мамы о помощи ответил: «Управляйся девка, сама» и уехал. Надвинулись ранние зимние сумерки, а у мамы ничего не
получалось, оставалось только плакать. В тот вечер вернулся с работы мой отец и, узнав, что его супруга осталась в лесу, пошел её спасать, взяв топор и инструмент. Поздно вечером отец вернул свою супругу из лесного плена. На всю жизнь запомнился мне рассказанный этот случай.
Это происшествие послужило поводом ухода мамы из колхоза. Вскоре мама стала работать на московском заводе «Серп и Молот», где работала по август 1936 года.
С 17 августа 1936 года мама стала работать на заводе «Геодезия» контролером, где работал отец. Мама быстро освоила профессию контролера, обучил ее отец.
На заводе «Геодезия» мама работала до 21 апреля 1939 года. В тот день мама с отцом шли на станцию Востряково на поезд, но запаздывали отец сумел прыгнуть на подножку поезда (тогда ходили поезда с паровозной тягой) и уехать в Москву, а мама опоздала, приехав на работу следующим поездом.
Время было предвоенное — строгое, суровое.
Хотя на заводе отец был ведущим специалистом и человеком уважаемом. Но новый директор завода — ленинградец — отдал приказ, и мама была уволена с работы. Не мудрено было опоздать: в доме часы — ходики с гирями, да настенные большие часы с боем каждый час. Да и дорога — два километра до станции. С 1939 года мама снова стала работать в колхозе.
Мне вспоминается предвоенное время, работа по пятидневкам: пять дней рабочих и шестой — день отдыха (приходилось работать, да и нам школьникам учиться по воскресениям).
Мама лишилась твердого гарантированного заработка (сохранились у меня её расчетные книжки по зарплате на заводе «Геодезия») и опять пришлось работать ей за трудодни. Вспоминая то время, я помню мама мне оставляла денег два рубля и пять копеек, чтобы купить в магазине только полкило сахара (килограмм сахара перед войной стоил четыре рубля десять копеек).
А что такое трудодень? Так как я сам работал в колхозе в военные годы, то поясню — трудодень — это не рабочий день. Существовали нормы выработки по объемам различных работ (к сожалению, у меня не сохранились выписки из тогдашних норм выработки за трудодень). Но что помню, расскажу. Так норма жатвы хлебов существовала следующая: за трудодень надо было нажать две с половиной копны, а копна — это четыре крестца, состоящего из 17 снопов. Итак, чтобы заработать трудодень надо было нажать: 10 крестцов или 170 снопов. Такова была выработка за один трудодень. А как был обеспечен трудодень материально — это вопрос труднейший, его считали по осени. А он часто оказывался маловесным.
Сам я зарабатывал в колхозе по 70-80 трудодней в год и знал цену своего трудодня.
Мама работала в колхозе с 1930 до 1934 года и с 22 апреля 1939 года по 7 апреля 1955 года. С апреля 1955 года колхоз имени В.В. Куйбышева, (так стал называться колхоз деревни Заборье с 1950 года) был расформирован и передан в совхоз Одинцово-Вахромеево, существовавший на Домодедовской земле с 1930 года. Совхоз Одинцово-Вахромеево существовал до 25 июля 1961 года, именно с этого дня совхоз был подсоединен или точнее передан в совхоз «Заря коммунизма», ныне «Заря Подмосковья». Мама ушла на пенсию уже из совхоза «Заря коммунизма» 18 мая 1962 года, отработав, таким образом, в сельском хозяйстве, начиная с 1930 года, 28 лет.
Уйдя на пенсию — на заслуженный отдых — она продолжала трудиться, продолжала вести своё домашнее хозяйство.
Непокладая рук мама делала своё нелегкое дело всю жизнь. На ней держалось все домашнее хозяйство, весь дом.
Осенью 1962 года ушел на пенсию мой отец — вот и наступило время, когда и мама и отец стали пенсионерами. Но не прошло и трех лет, как отец серьезно заболел и маме пришлось нести заботы о больном.
У отца начались поездки в Москву, в поликлинику Министерства высшего образования, где он был прикреплен. Тяжелые годы для мамы наступили после кончины супруга, отец умер в ноябре 1967 года. Маме оставалось жить еще семь лет. В эти годы она часто недомогала — сказывались трудности жизни.
После моей поездки по Псковским местам и посещения мною Псково-Печерского монастыря мама упросила меня свести ее в Псково-Печерский монастырь. Осенью 1968 года я вместе с мамой посетил монастырь, в Псково-Печерском монастыре она побывала у многих старцев. Эта поездка и последующие произвели на маму сильное впечатление. В последние годы 1968-1974 она побывала и в Троице-Сергиевской Лавре и в церквах сел: Домодедово, Михайловское и Шубино, расположенных
в Домодедовском районе.
А в Никольском храме села Ермолино мама пела в церковном хоре на левом клиросе по воскресным и праздничным дням, там её и отпевали по кончине.
При жизни мамы я написал приведенное ниже стихотворение, посвященное
Жизнь твоя, ты говоришь , приснилась .
Часто вспоминаешь ты о том,
Как ты много времени постилась
И ходила по миру с сумой.
Мама, дорогая, знаю, всё я знаю.
Ты осталась рано сиротой:
Ты была и нянькой, и служанкой,
И росла девчонкой ты босой.
Ты отца не помнишь: в три-то года
Можно ли упомнить что-нибудь?
Слабенькой была ты от природы.
Был нелегок твой по жизни путь.
За грибами ты в леса ходила,
Рвала траву и несла дрова.
И на лошади в колхозе боронила…
Плакала порою, слышал я.
О, мать моя! Прости ты всем и сыну
За муки все и слезы и труды …
О том, как мучились в России,
В те былые годы знаешь ты.
26.7.1969 г.
Жизнь крестьянская! Жизнь колхозная! Работа и в колхозе и дома в своём хозяйстве. Вся надежда при колхозном строе жизни возлагалась на своё подсобное хозяйство: огород на своей усадьбе, коровка на дворе, да домашняя птица — десяток кур. После войны овец у крестьян оставалось лишь у двух-трех хозяйств.
Усадьбы у колхозников деревни ещё в предвоенные годы были отрезаны вместо 0, 58 га (полдесятины) оставались по 0, 40 га. А с начала 60-х годов усадьбы остались 0, 15-0, 20 га.
В 1952 году мои родители из-за трудностей заготовки сена перестали держать корову-кормилицу, которая спасала нас во все военные годы. В деревне в послевоенные годы все меньше стали держать коров. Но пожив пять лет без коровы родители решили всё же снова сё завести и осенью 1957-го года купили корову. Эту корову мама держала до весны 1967-го года. Маме было уже 60 лет!
Что значит держать корову — это тяжелый труд, труд с раннего утра и до позднего вечера.
Налоговая политика заставляла крестьян отказываться от личных коров на домашнем хозяйстве. Все время увеличивались госпоставки с крестьян – имеющих коров. В послевоенные годы надо было колхозникам сдать 320 литров молока, 40 килограммов мяса и других сельхозпродуктов, имеющих усадьбу в 0,40 га.
Так постепенно крестьяне-колхозники отказывались от подсобного хозяйства, а с переводом колхозов в совхозы — совсем с ним расстались.
Как же жили мои родители в пятидесятые-шестидесятые годы? Конечно, были и праздники. Их отмечали, встречали Рождество Христово, Пасху и многие другие православные праздники. В Заборье были свои престольные праздники — День Святой Троицы и Казанской иконы Божией Матери.
Были, конечно, и радости в жизни, хотя и короткие. Русская деревня ж жила, преодолевая различные трудности, жила надеждами, жила молитвами!
Живший на Домодедовской земле и знавший многих жителей из деревни Заборье генерал Н.П. Каманин в своём дневнике 12 декабря 1962 года записал: «Главный наш недостаток в сельском хозяйстве — отсутствие личной экономической заинтересованности у крестьян и связанная законами, постановлениями, бюрократией инициатива народных масс».
Вспоминая о маме, я всегда думаю, сколько заботы вложила наша мама в своих детях — сына и дочери. Она, кончившая всего три класса начальной школы, была удивительной воспитательницей. Велики ее заслуги в воспитание детей.
Поэт Владимир Семенов написал:
Мы ст и х и матерям посвящаем,
А они посвящают нам жизнь.
Сущая правда, мы все дети в долгу у матерей. Как справедливо сказал об этом поэт Иван Дудин:
Одна печаль в душе живой упрямо,
Мешая мне легко и просто жить —
Я не успел тебя утешить, мама,
Заботой и любовью окружить…
Я не успел… Мы все не успеваем
Отдать долги родителям своим.
Моей маме много пришлось пережить в жизни: в годы детства, в двадцатые и предвоенные тридцатые годы, но особенно в сороковые — военные и послевоенные. Жизнь без выходных и отпусков. Жизнь для общества, благородство её души было велико, она жила по Евангельским заповедям! Она постоянно делала добро людям, она была гостеприимна, дружелюбна, заботлива. Она стоически терпела все скорби, постигавшие ее, порою мученически.
Она ушла из земной жизни 27 ноября 1974 года после продолжительной болезни. Да упокоит её душу Господь в селении праведных!
© краевед Николай Чулков. Из цикла «История края в лицах»