д. Авдотьино.
Тридцать восемь домохозяев и столько же изб, двести жителей. У двадцати трех домохозяев имелось тридцать восемь лошадей, остальные безлошадные, а восемь семей земли вообще не имели, главы их работали на фабриках, а А.П.Грязнов торговал в Серпухове.
с. Битягово.
Сорок изб у тридцати семи домохозяев, двести двадцать жителей. Землю обрабатывали сами, но у пятнадцати семей земли вообще не было, и скота тоже, трудоспособные работали в Москве на фабриках, столярами, чернорабочими, а один — в Курске на мельнице.
с. Домодедово.
Сто четырнадцать изб и восемьсот один житель. Из сорока одной безлошадной семьи восемнадцать надельную землю сдавали в аренду, а остальные для обработки надела лошадей нанимали у состоятельных хозяев, имевших по две и более лошадей на двор. Каждый четвертый домохозяин считался безземельным, сами они в большинстве своем работали на московских фабриках, один торговал вПетербурге, а собственные дворы в селе из них имели только четверо. В остальных дворах насчитывалось 122 лошади, 139 коров и до 500 голов мелкого рогатого скота.
с. Данилово.
До крестьянской реформы запашки у селян было вдвое больше. Замечается постоянная убыль скота. Многие содержат коров, которых берут за 12 руб. на летний период (от пасхи до октября) из-за молока, т.к. зимой кормить нечем, а четверо домохозяев берут коров на лето пополам с соседом: сегодня доит ее один, а завтра другой. Сады у сельчан хорошие.
с. Долматово.
Размер запашки и поголовье скота сохранили, но сейчас почти всех овец «проели”, заложив их под урожай хлеба, а осенью выкупить не сумели. Строение хорошее только у лавочника, отставного солдата и у самоварщика Евсея Матвеева. Сам он по четвергам выезжает в Шебанцево на базар, а иногда и в Подольск, скупая старые самовары, которые и чинит на дому вместе с сыном и одним-двумя работниками. Берет самовары в починку и у крестьян из окрестных селений.
д. Красная.
Посреди деревни пруд, под горкой речка, есть и колодец.
До реформы крестьяне принадлежали двум помещикам: Оболенскому и Вердеревскому. Оболенские живут «сравнительно порядочно”, а вердеревские значительно хуже, и недоимки у них постоянно растут, дворы разваливаются, сараи раскрыты, земли обрабатываются плохо; любят, покосивши, сходить в трактир в Шебанцево. Крестьянские хозяйства поддерживаются в основном стариками, молодые же отбиваются от земли и уходят на фабрики. Ранее пустырей и в полях не бывало, а сейчас они начинаются прямо у дворов.
д. Татарская.
Ранее деревня находилась близ усадьбы помещика, который в 1859 г. переселял крестьян на новое место за версту от усадьбы, и им пришлось приложить немало усилий, чтоб новые поля сделать мало-мальски пригодными. В 1874 г. из тринадцати дворов деревни двенадцать сгорели, но отстроились за счет страховки
и продажи половины скота.
После пожара и сеять стали меньше, и, при среднем урожае, своего хлеба редко хватало до Рождества. Чтобы получить у помещика дополнительный покос, мужики косят господский овес, а бабы сушат скошенное. Сам помещик ранее обрабатывал до девяноста десятин земли, а сейчас только три, хотя и живет в усадьбе почти круглый год.
д. Сонино.
Ранее были более рачительными к земле, обрабатывая даже двадцать пять десятин «запольной земли”, а нынче появились пустыри даже близ дворов. Наиболее зажиточный – Иван Иванович Пышкин, ранее торговавший в Москве, а затем забросил торговлю и живет в деревне. В зимнее время помогает односельчанам мукой, — кому пудик, кому два, — а летом заставляет отрабатывать должок. Один по заказу выделывает ризы из латуни, которую покупает листами в Москве. Не обрабатывают землю лишь трое, семьи у которых хоть и большие, но у одного сдохла лошадь, у другого сгорел дом, а третий «любитель выпить”. Живут бедно, но весело.
с. Шебанцево.
До проведения Курской железной дороги в селе насчитывалось до сорока постоялых дворов; в иные дни здесь останавливалось до двух тысяч подвод. В двух дворах живут извозчики, один постоянный, другой зимняк. Сейчас осталось всего пять постоялых дворов, но и для них постояльцев не хватает. С открытием лет восемь назад базара в Вельяминово заниматься торговлей в селе стало маловыгодно. В 1859 г. в селе сгорело сорок семь дворов, что больно ударило по благосостоянию жителей, ныне у большинства из них скотина заложена за хлеб. В селе работают три кузницы, пять трактиров и кабак, несколько лавок. Женщины работают «понитчину”, т.е. материи, из которых подмосковные огородники шьют себе халаты и поддевки”.
Общество тратит на жалованье сельскому старосте 40 руб., церковному сторожу – 60, сельскому сторожу – 30; на содержание мостов, девяти колодцев и дороги – 50, наем пастуха – 300 и лесному сторожу – 12 руб.
с. Юсупово.
До последнего времени село считалось «исправнейшим селением” в округе и славилось извозчиками. Некоторые из них возили товар в Полтаву, Одессу, Киев, Харьков. Обычно, сдав товар, лошадей и экипажи продавали, а сами с деньгами в кармане и палочкой в руке окольными путями возвращались домой. В селе есть лавка, кабак и кузница, овчинник и ткач. А женщины прядут на дому, нанимаются в Москве кухарками и кормилицами. Сейчас жить становится все труднее, а среди причин обеднения называют «малую рачительность к дому молодых, семейные разделы и неурожаи последних лет”. » Бывало, — причитают старушки, — во время рабочей поры и обедаешь-то урывками, а теперь за самоваром два раза в день сидим, словно дело делаем.”
д. Ярлыково.
Раньше высевали на душу по пять четвертей, а сейчас только по две. При барщине работали все – и старый и малый; свои земли обрабатывали урывками да по ночам. А сейчас почти весь скот, кроме трех домохозяев, заложен у шебанцевских богатеев. Самовары остались только в шести домах, а чай пьют только по
праздникам.
ЦГИАМ, ф. 184, оп. 10, д. 2114: д. 2385, д. 2384, д. 2122.
© Г. Ф. Гарин «Очерки истории земли Домодедовской», 2004 г.